Теперь надо во что бы то ни стало добиться одного: закрыть глаза, которые раскрылись наполовину. (с)
Зачем Тебе становиться героем, если Ты уже Бог?
Письма, письма в никуда. Образ стирается из памяти. Сколько времени уже прошло? Изъедено все внутри червями, будто метастазами, будто стигматы на уродливом сердце проявляются, только сентябрь уже сгорел. Эфемерные образы, монстры когтистыми лапами тянутся из теней, стремясь заклеймить изуродованное и без того тело. Синяки на коленях. Падай, падай ниц в бессилии, глупая женщина.
Длинные нити слов переплетаются, превращаясь в полнейший вздор. Ариадна отдала клубок, и все, что ей остается - это безутешно рыдать.
Пиши так, как учил Берроуз. Из этих строк, может быть, родится новый бог.
Ничто - это все. Все есмь пустота.
Но коли вездесущ Ты, почему не рядом?
Письма, письма в никуда. Образ стирается из памяти. Сколько времени уже прошло? Изъедено все внутри червями, будто метастазами, будто стигматы на уродливом сердце проявляются, только сентябрь уже сгорел. Эфемерные образы, монстры когтистыми лапами тянутся из теней, стремясь заклеймить изуродованное и без того тело. Синяки на коленях. Падай, падай ниц в бессилии, глупая женщина.
Длинные нити слов переплетаются, превращаясь в полнейший вздор. Ариадна отдала клубок, и все, что ей остается - это безутешно рыдать.
Пиши так, как учил Берроуз. Из этих строк, может быть, родится новый бог.
Ничто - это все. Все есмь пустота.